АВТОБИОГРАФИЯ ДЖУНА РИ

Большинство беременных женщин в Корее после зачатия ребёнка видят сон, который называется ТАЭМОНГ. И когда я был зачат, моя мама тоже видела этот сон. Она рассказала мне сюжет своего ТАЭМОНГа: «Я была во дворце, который был окружен высокими и массивными стенами, и я слышала рев тигра, а потом я проснулась»,– рассказывала она.

С 1962 по 1963 года моя деятельность в Таеквондо широко освещалась в газетах, на телевидении и радио в США и Корее. Мои родители думали, что сон ТАЭМОНГ был очень интересным совпадением.

Когда мне ещё не было одиннадцати месяцев, старшая сестра Нэм нянчила меня и нечаянно уронила на пол. Я сломал правую бедренную кость между коленом и бедром.

В тот же день мой дедушка по маминой линии, господин Хонг Чонг Ки, умер от какой-то кишечной болезни. Моя мама отнесла меня к своему отцу, который жил примерно в 8 километрах от нашего дома. Мать рассказывала, что рукой покойного отца погладила моё сломанное бедро. В те далёкие времена корейцы верили, что это помогает излечивать недуги. После всего лишь одного визита к доктору моё сломанное бедро чудесным образом полностью срослось.

Мама рассказывала, что чувствовала себя виноватой в том, что моё сломанное бедро волновало её больше, чем смерть отца. Её любовь ко мне заглушила чувство скорби. Это должно быть та самая материнская любовь, которую дети никогда по-настоящему не ценят. Мои родители не могли предположить, что по роду своей профессии я буду прыгать и делать удары ногами после перелома бедра. Как вы видите, невозможно предсказать будущее ребёнка.

У моего отца Джинхуна было три брата: Шихун, Манхун, Сангхун и одна сестра - Сунвон. Когда мне было 5 лет родители отправили меня в дом дяди Сангхуна, чтобы я пожил там 1 год. А дядины дети переехали в наш дом. Эта «программа обмена» была создана для того, чтобы воспитывать в детях самостоятельность с раннего возраста. Психологический аспект этого обмена состоял в том, что дети не зависят от своей тёти в такой мере, как от мамы.

В раннем возрасте я научился уважать родителей и старших. Мой дедушка и дядя многому научили меня за тот год, что я был с ними. Они учили меня быть послушным с родителями, со старшими и с учителями в школе. Я выучил, что моим первым долгом каждое утро было приветствовать дедушку и дядю глубоким поклоном со словами «Спокойно ли вам спалось этой ночью, сэр?»

Я научился в разговоре со старшими всегда заканчивать фразу или предложение словами Сэр или Мэм. Меня научили вставать, когда в комнату входили дедушка, отец или дядя и садиться только с их разрешения. Меня научили молчать, когда разговаривают старшие, отвечать коротко, и только когда спрашивают.

Мой дедушка был учёным с докторской степенью по Конфуцианской литературе в университете Санг Кюн Кван, который сейчас находится в Сеуле. Он был мудрым человеком с сильным характером и приятными манерами. Я очень его любил и сейчас скучаю по нему. Он прожил долгую жизнь и умер в 92 года – в то время это было редкостью, учитывая примитивные методы лечения болезней. Я связываю его долгую и здоровую жизнь с ежедневными упражнениями на растяжку, которые он строго выполнял в течении 30 минут каждое утро. И на базе его упражнений, а также упражнений Йоги я разработал свой комплекс, который назвал «ежедневная дюжина Джуна Ри», который включает в себя 12 упражнений на растяжку. Этот комплекс входит в учебный план программы Джун Ри Таеквондо.

Родители отдали меня в «Гал Бэнг», что означает «комната для слов» – нечто вроде детского садика. Дедушка подарил мне книгу для учёбы в «Гал Бэнге». Однажды, по невнемательности, я оставил её на школьной площадке. Когда я вернулся домой, мой дедушка попросил принести ему книгу, что бы он мог проверить, как я умею читать. Я сказал, что одолжил её своему другу, но, к моему удивлению, он протянул мне потерянную книгу. Можете себе представить, как я испугался – это был первый раз, когда я соврал.

Мой дедушка сказал, что меня следует наказать по двум причинам. Во-первых, за неаккуратное обращение с книгой, и, во-вторых, за то, что я грубо соврал. Мой пятилетний мозг понимал, что я был не прав, и поэтому я стерпел порку без всякого чувства обиды на него. Затем он мягко объяснил: «Дитя моё, разве ты не знаешь, что всегда, когда ты врёшь, хитришь или воруешь, Бог видит твои поступки, и всегда, когда ты делаешь добрые дела, Он тоже наблюдает за тобой». Эти слова произвели на меня огромное впечатление. Я уверен, что это был самый важный момент в моей жизни, повлиявший на формирование моего характера.

Однажды, год спустя, дедушка позвал меня в свою комнату и спросил: «Ты скучаешь по своей маме?». Я ответил: «Да, сэр». Улыбаясь, он сказал: «Завтра приедет твоя мама и заберёт тебя домой, где ты будешь ходить в начальную школу». Моё лицо засияло от радости, и я воскликнул «Не может быть!» В ту ночь я не мог заснуть, так как с нетерпением предвкушал встречу с мамой, с которой я не виделся целый год. Несмотря на то, что расстояние между моим домом и домом моего дедушки было 80 километров, в то время, чтобы преодолеть этот путь требовалось один или два дня из-за плохого состояния дорог. В наши дни на это уходит чуть больше часа. Вот какие изменения произошли в нашем мире за какие-то 50 лет.

Мой дедушка каждое утро просыпался около шести часов утра, тогда как я спал до восьми. Но в то утро, когда должна была приехать моя мама, я проснулся чуть раньше пяти часов, и мне пришлось ждать больше часа пока проснётся мой дедушка, чтобы сказать ему доброе утро. Я был так взволнован, что решил попытаться встретить маму по дороге к дому.

Мама должна была приехать на поезде в деревню Шин Чанг, которая находилась в 8 километрах от дедушкиного дома. В начале шестого часа после полудня я увидел свою маму в ста метрах от себя. Я побежал к ней так быстро, как только мог. Я чуть было не бросился к её рукам, но она была равнодушна ко мне и не собиралась меня обнимать. Я очень смутился, когда понял, что это была не моя мама, и заплакал.

Спустя десять минут я увидел другую женщину идущую по направлению ко мне, но на этот раз я вёл себя осторожно, чтобы быть уверенным и не повторить ошибку. На этот раз женщина побежала мне навстречу, и я был почти уверен, что это была моя мама, хотя и сомневался. Когда я бросился в её объятья, я заплакал, и моя мама тоже заплакала, и я мог видеть, как она пыталась скрыть это от меня. Всю дорогу я нёс её сумку. Это был самый счастливый момент в моей жизни. Несколько дней спустя, мы вернулись домой, в Сувон, и я был зачислен в Шинпунскую начальную школу, где занимался шесть лет, пока мне не исполнилось одиннадцать.

Мой отец работал клерком в небольшой компании. Однажды, когда я был во втором классе, по пути домой я зашёл к отцу на работу, и он просто так дал мне два пенса. Я спросил его: «Что Вы хотите, чтобы я купил». Он ответил: «Купи себе конфет». Я не мог поверить в то, что мой отец, которого я так боялся, дал мне денег на конфеты. Я был приятно удивлён и благодарен, потому что до этого дня отец никогда не проявлял свою любовь ко мне. Я знал, что он был для меня важным и ценным человеком, но я никогда не был уверен, что он меня любит.

Я не потратил деньги на конфеты, а купил нескольких морских моллюсков для любимого супа отца. Мама спросила, где я раздобыл моллюсков, и я рассказал ей всю историю. Она была тронута бескорыстной заботой своего маленького сына. Она похвалила меня и сказала, что я почти всегда слушаюсь родителей и учителей (возможно ток оно и было, потому что я боялся быть непослушным).

Однажды, когда мне было шесть лет, я пришёл домой в слезах просить у мамы защиты. Мама спросила меня, почему я плачу. Я рассказал ей о том, что меня отшлёпала пятилетняя девочка Сундак, которая жила по соседству. Несмотря на то, что я был на год старше её, она была настоящей задирой. Моя мать дала мне такую затрещину, что некоторое время я не мог опомниться. Она действительно была расстроена тем, что её сына отшлёпала девчонка на год младше.

В тот момент я действительно должен был что-нибудь сделать, чтобы устоять на ногах. Другими словами, я должен был стать сильным и уверенным, чтобы самому заботиться о себе. Но в моём городе не было студии таеквондо, и я мог заниматься только тяжёлой атлетикой. Несколько лет я занимался поднятием тяжестей, до тех пор пока мне не исполнилось 13 лет, и я не переехал в Сеул, где пошёл в среднюю школу.

После окончания начальной школы в 1943 году, мои родители отправили меня в Сеул к дяде Манхуну. Я был зачислен в среднюю школу Донг Санг (г. Сеул, Корея). По нашей школьной программе каникулы у нас были 2 раза в год – летом и зимой, продолжительностью 1 месяц. Вплоть до окончания средней школы все летние и зимние каникулы я проводил у дедушки.

Я был как раз на летних каникулах, когда узнал, что Корея освободилась от японской оккупации 15 августа 1945 г. Я чётко помню, как был взволнован этой новостью и при этом кричал «Мы свободны!». Я помню, что мой двоюродный брат очень странно посмотрел на меня, и я почувствовал, как глупо я себя вёл. Я не был достаточно взрослым, чтобы по-настоящему оценить значение Национального Освобождения, хотя и понимал, что это было важно для корейского народа.

В сентябре 1945 года я вернулся домой в Сувон. Моя семья переехала в больший дом. Отец купил его у японца, который был вынужден покинуть Корею. Вместе с домом к нам попали две скрипки. В то время иметь скрипку казалось мне чем-то невероятным. Я захотел научиться играть на них, и начал упражняться, но не придерживался никакой системы. Для каждой струны я придумал ноту и на слух разучил несколько корейских народных песен. Я получал от этого огромное удовольствие.

В 1946 году на ежегодном смотре школьных талантов я впервые получил возможность сыграть на скрипке и губной гармошке перед публикой. Директором школы был Чанг Мюн, который позже стал первым послом Кореи в Соединённых Штатах при президенте Сигмане Ри (не мой родственник), а ещё позже Премьер Министром Кореи, когда Сигман Ри был свергнут после студенческого бунта 9 апреля 1960 года.

Вместо модных классических песен я сыграл несколько корейских народных, которые мы обычно слышали от местного торговца лекарственными травами, когда он пытался привлечь покупателей. На следующее утро я получил новое прозвище «Якянгса», которое означало торговец и лекарь лечебными травами. Так или иначе, я был удостоен чести пожать руку директору школы, господину Чангу Мюну.

Среди одноклассников я всегда был самого маленького роста. И только в седьмом классе я заметил, что у нас есть мальчик ниже меня. Это меня успокоило и вскоре мы с тем мальчиком стали хорошими друзьями.

Вы не поверите, но в школе я был очень нескладным. Каждый раз, когда у нас были соревнования по бегу, я финишировал последним или предпоследним. Домой я часто приходил в слезах, потому что не мог постоять за себя. И это меня угнетало и расстраивало. Ребята-драчуны разожгли во мне желание заниматься боевыми искусствами. Вот так я пришёл в таэквондо.

В сентябре 1947 года я записался в школу Чунг До Кван для изучения Танг Су До, так раньше называлось таэквондо. Школа Чунг До Кван была основана Грандмастером Вон Кук Ли. Я полностью посвятил себя занятиям, чтобы в один из дней стать лучшим. В то далёкое время таэквондо не было так популярно как сейчас, и мой отец, закоренелый консерватор, считал, что это не больше, чем уличная драка. Поэтому в течение первых трёх месяцев я не говорил ему о том, что начал заниматься таэквондо. Потом мой отец приехал в Сеул, чтобы повидать нас, и тогда он узнал о моих занятиях. Моему дяде удалось уговорить отца разрешить мне продолжать тренироваться.

С тех пор как Корея стала независимой, в страну хлынул поток американских фильмов. Но в то время ученикам и студентам запрещалось посещать кинотеатры. Однажды я с другом всё-таки тайком проник в кинозал. Я никогда в жизни не видел столько красивых девушек. В тот вечер я поставил перед собой цель когда-нибудь жениться на красивой американской блондинке. Но я не знал как мне найти блондинку в Корее, и понимал, что единственный способ осуществить свою мечту - это уехать в Америку. Я также должен был думать о содержании своей будущей семьи и самого себя в США. Я решил, что представлю таэквондо американскому народу. Возможность для отъезда в США не появлялась долгое время. Я настроился уехать, как только представится возможность.

С тех пор я начал усиленно изучать английский язык. В девятом классе у меня был очень хороший преподаватель английского, господин Кванг Ким. Однажды, господин Ким попросил меня прочитать и перевести абзац из учебника по английскому языку. Мне повезло, что в тот день я хорошо подготовился, и поэтому отвечал отлично. Мистер Ким похвалил меня перед всем классом. Я чувствовал себя счастливым и воодушевлённым, хотя и был немного смущён. Этот случай послужил мотивом для ещё более усердного изучения английского языка.

В течение двух лет, только несколько моих близких друзей знали, что я занимаюсь таэквондо. Однажды, когда я учился в одиннадцатом классе, известный на всю школу задира отобрал у меня карандаш. Я вежливо попросил вернуть карандаш. В ответ я услышал: «Заткнись!». Я сказал ему, что хочу увидеться с ним после занятий, и он принял мой вызов.

После занятий мы встретились за школой возле виноградника, где никто не мог нас увидеть. К тому времени у меня уже был коричневый пояс, и я был готов проверить себя в реальном поединке против одного из самых отъявленных задир в школе. Я знал, что если пройду этот тест, то стану одним из самых смелых парней во всей школе.

Я очень нервничал, но было уже слишком поздно переживать. Я сделал всё возможное, чтобы выиграть этот поединок. Он первым кинулся на меня. В ответ я ударил его кулаком в левый глаз и поставил синяк, а после нанёс удар ногой в горло. Он немедленно прекратил драться, выкрикнув: «Сдаюсь!» Я не мог поверить, что одержал победу над самым сильным парнем в школе. На следующий день тот парень появился в школе с большим синяком под глазом и ему пришлось рассказать своим друзьям о том, что произошло. С тех пор мои одноклассники стали лучше ко мне относиться и больше уважать. Я чувствовал себя на высоте, и теперь с большим удовольствием ходил в школу. Моя сила обеспечила мне спокойную жизнь

После окончания средней школы, в начале июня 1950 года, я поступил в университет Донг Кук. Через несколько дней состоялись выборы студенческого совета первокурсников. Меня почему-то выбрали вице-президентом. Одной из моих обязанностей было собирать деньги на месячные проездные билеты в трамвае со всех студентов первого курса университета. Сумма собранных денег составляла $500 в пересчете на сегодняшний день, и я должен был носить её с собой пока сбор не закончится.

25 июня 1950 года вспыхнула Корейская война. Это было большой неожиданностью для всех корейцев. Мой младший девятилетний брат Джан и я (мне тогда было восемнадцать) решили бежать к нашему дедушке в Южную Корею. И добрались мы туда где-то к 4-му июля. Через несколько дней коммунистические войска Северной Кореи перебросили нас в г. Асан, где раньше жил мой дедушка, и мы пробыли там 1 месяц. Мы скучали по нашей маме, которая осталась одна в Сувоне, а также не знали о местонахождении отца. Поэтому мы решили вернуться в Сувон пешком, так как транспортная связь отсутствовала. Нам пришлось пройти около пятидесяти километров, чтобы попасть домой. Наш дедушка пытался переубедить нас остаться, но понимал, что моя мама осталась одна. Больше всего нас беспокоили атаки американских воздушных сил на дорогах и возвышенностях.

Одним утром, в начале августа 1950, мы с братом пережили самое грандиозное приключение в нашей жизни. В первый же день нашего путешествия мы попали по меньшей мере под шесть воздушных налётов. К концу дня мы прошли около трети всего пути. В какой-то деревне мы начали искать место, где можно было остановиться на ночь. Пожилая семейная пара, к которой мы обратились, отказала нам в ночлеге. Потом мы попросились к другой семье, но они тоже нам отказали. В конце концов, наша третья попытка увенчалась успехом, и мы нашли дом, в котором нас приютили. Хозяева оказались очень гостеприимными людьми. Они накормили нас и предоставили комнату на ночь.

На следующий день рано утром нас угостили завтраком. Мы поблагодарили хозяев и продолжили наш путь домой. Я был очень удивлён, увидев, что мой младший брат Джан более энергичен, чем я. Хотя тогда ему было 9 лет, а мне 18, он переносил все тягости лучше, чем я предполагал. Сейчас мой брат проживает в Нью-Джерси и владеет двумя большими магазинами в Нью-Йорке, специализирующихся на снаряжении для гольфа.

И опять мы шли целый день до наступления темноты. Вечером мы остановились в г. Осан (Корея) и попросились у какой-то женщины переночевать. Нас сразу же приютили и накормили рисом с водой. Мы очень хорошо отдохнули и набрались сил.В тот день нам повезло, потому что мы попали всего лишь под два воздушных налёта. На следующее утро мы вышли очень рано. До нашего дома оставалось всего лишь 25 километров и ближе к вечеру мы были уже на месте.

Я помню, как мы вбежали в дом и начали звать маму – нам не терпелось её увидеть, но дома никого не было. Мы испугались, что с ней могло что-то случиться и расплакались. Но, к нашему облегчению спустя час она пришла домой, неся большую рисовую корзину на голове. Она ходила в горы собирать дикие жёлуди, которыми она питалась в то время. Мы были счастливы снова оказаться вместе.

Во время корейской войны всех ребят моего возраста регистрировали и принуждали вступать в ряды коммунистической армии. И, хотя на улице был уже конец сентября, я вынужден был проводить жизнь в землянке, чтобы избежать встречи с соседями, которые могли выдать меня, и меня забрали бы в войска коммунистической армии.

Я благодарен своему кумиру - Генералу Дугласу МакАртуру за его историческую Инчонскую высадку десанта, благодаря которой Южная Корея опять получила независимость. Корейцы всегда будут помнить имя Дугласа МакАртура. Он вернул Южной Корее все захваченные территории, и вытеснил войска противника к столице Северной Кореи, Пхеньяну.

После двух месяцев, проведённых в землянке, я наконец-то был свободен. Я не могу описать то удивительное чувство, которое овладело мной, когда я снова стал свободным. Многие американцы не понимают значение слова свобода, потому что всегда жили в свободной стране. 28-го сентября 1950 года, когда я смог выйти из землянки, свобода ослепила мои глаза, как солнечный луч. Я был готов присоединиться к американским войскам, что бы сражаться против армии противника. В ноябре 1950 года в качестве переводчика я записался в 5-ую армию военно-воздушных сил США (К-55), которая базировалась в городе Осан.

4-го января 1951 года, войска коммунистического Китая объединились с войсками Северной Кореи против Южной Кореи, и опять захватили Сеул. В то время я служил в 18-ой бригаде истребителей-бомбардировщиков при 5-ой воздушной армии США. Мы должны были эвакуироваться из города Осан в прибрежный город Чинхай, который расположен в южной части Южной Кореи. Мне повезло, я попал в число нескольких корейцев, которые были эвакуированы с ВВС США. На тот момент я отлично читал по-английски, однако с разговорной практикой столкнулся впервые. Мне нужно было быстро овладеть разговорным английским, чтобы качественно выполнять свою работу.

Я оставил маму, брата, сестру и уехал в Чинхай. Конечно, мне было нелегко смириться с мыслью, что моя семья не может поехать со мной. Я уехал из дома на четыре года и вернулся обратно в 1953 году, когда получил звание офицера.

Я приехал домой после того, как войска ООН вытеснили войска Красных Китайцев к 38-ой параллели. Приехав в родной город, я узнал, что половина нашего дома была разрушена во время воздушной атаки американскими ВВС, когда город был оккупирован вражескими войсками. К счастью, никто из членов моей семьи не пострадал. Я снова начал искать работу, но в тылу это было сложной задачей. Я узнал, что ближе к линии фронта было много работы для тех, кто хоть немного знает английский язык.

Я решил воспользоваться случаем и снова устроиться на работу где-нибудь в американских войсках. Вдоль линии фронта можно было передвигаться только на попутных машинах. Сначала я пошёл в офис почтовой службы американской армии, который находился недалеко от моего дома в г. Сувоне, и попросил подвезти меня в любое место вблизи линии фронта. Спустя час, подъехал джип, за рулём которого сидел лейтенант в защитной каске. Охранник обратился к офицеру: «Сэр, этот молодой человек ищет работу. Может быть, он будет Вам полезен или Вы сможете подвезти его поближе к линии фронта?» В ответ офицер спросил меня: «Разговариваешь ли ты по-английски?» Я ответил: «Да, Сэр». «Залезай», сказал он. Я быстро запрыгнул в автомобиль, и мы долго ехали вместе. Он хотел, что бы я работал у него прислугой в доме, и я с радостью согласился.

Спустя неделю я получил повышение и стал работать переводчиком в 25 Пехотном Подразделении Батальона Военной Полиции. Как правило, американские солдаты плохо относились к корейским наёмникам, но у меня не было таких проблем, так как где бы я ни устроился на работу, я всегда всех ставил в известность, что у меня Черный Пояс по таеквондо. Мне нравились офицеры, на которых я работал. На Рождество мой командир подарил мне Лонджинес - это были мои первые в жизни наручные часы. Но погодные условия в тот год оставляли желать лучшего.

Я не мог больше выдерживать тот холод, в котором мне приходилось работать, и в середине Января 1951 года я уволился. Я поехал в Сеул, столицу Южной Кореи, где в течение шести лет учился в школе.

К тому времени я уже больше года работал переводчиком английского языка и чувствовал себя вполне уверенно. Для двадцатилетнего парня жизнь в то время была полна трудностей и проблем. В поисках работы я без предварительной договоренности обратился в компанию, которая поставляла продовольствие для армии Великобритании. Меня снова взяли переводчиком. В мои обязанности входило руководить более чем 100 рабочими, среди которых было немало людей со скверным характером и дерзкими манерами. И снова мои знания Таеквондо пришлись весьма кстати. Спустя неделю я решил организовать показательное выступление по Таеквондо для британских офицеров, солдат и служащих, единственным участником которого был я сам. Должно быть, я произвел впечатление на зрителей, так как все начали очень дружелюбно относиться ко мне. Поэтому моя работа давалась мне легко и приносила массу удовольствий. Я пробыл там до октября 1951 г., пока меня не призвали в корейскую армию.

Меня послали в базовый учебный лагерь Нонсанской Армии на 3-х месячные тренировочные сборы. Моя жизнь там была сущим адом. Работа на американские и британские вооруженные силы была раем в сравнении с тренировочным лагерем. Нас постоянно мучил голод, холод и усталость. Сержанты бесчеловечно относились к нам, часто применяя физические меры наказания. Невозможно описать тот ужас, который нам пришлось пережить.

В январе 1952 г. меня перевели в г. Чулвон, где вблизи линии фронта бал сформирован 101 Артиллерийский батальон. Было жутко холодно, а мы жили под тентовыми навесами без отопления и укрывались всего лишь одним одеялом. Наш рацион состоял из трех ложек риса и слегка подсоленной воды, (что, видимо, называлось супом), так как наш командир продал три четверти продовольствия на черном рынке, чтобы набить себе карман. Нам разрешалось спать не больше 3-4 часов в день. Душем я пользовался не чаще двух раз в месяц. Тогда я понял, что тренировочный лагерь, где я провел 12 недель, был курортом в сравнении с жизнью в 101-м Батальоне.

Мне столько раз хотелось умереть. Мне просто не хватало мужества покончить с собой. Если бы нашего командира научили хотя бы основным понятиям человеческой морали, разве совершил бы он такое преступление? Во время Корейской Войны проблема коррупции в правительстве и среди офицеров стояла очень остро.

Как-то я услышал о том, что набирают курсантов в школу офицеров. Тогда все знали, что 70 процентов офицеров-новичков погибают во время боевых действий. Именно по этой причине я не подавал заявление. Однако сейчас мне было всё равно. Все, что я хотел, это скорее уйти из 101-го Батальона. Итак, я подал заявление и легко сдал вступительные экзамены. Меня перевели в Школу офицеров в г. Квангьо (Корея). У нас были изнурительные тренировки, но мы питались три раза в день и спали по шесть часов в тёплом помещении. Я чувствовал себя заново рождённым. Однако, я был озабочен своим будущим после окончания Школы. Я знал, что мои шансы остаться в живых в течение последующих нескольких месяцев равнялись один к трём, и я не был уверен, что сделал правильный выбор.

Я написал своим родителям письмо, где рассказал вымышленную историю о том, что познакомился с генералом, который посодействует мне, чтобы я остался в Школе офицеров в качестве инструктора по таеквондо и меня не пошлют на передовую после окончания Школы. Это была оправданная ложь, чтобы успокоить моих родителей.

27 июля 1953 было подписано Соглашение о перемирии - как раз за несколько недель до моего окончания школы. Я просто не мог поверить, что смерть миновала меня стороной. 250 молодых ребят, которые вместе со мной окончили Школу были самыми счастливыми людьми на свете. Я чувствовал себя так, как будто получил президентское помилование. Моя забытая мечта показать таеквондо Америке снова стала реальной.

После выпуска я подал заявление с просьбой пройти подготовку в авиационных войсках. Позднее я перевёлся на отделение метеорологии и эксплуатации самолётов. После окончания подготовки я получил назначение остаться в Авиационной Школе преподавателем на отделении метеорологии и эксплуатации самолетов. Я проработал там полтора года.

Как-то я прочитал объявление о том, что набирается группа в США для прохождения курса подготовки специалистов по обслуживанию самолётов. Я не мог поверить в такую удачу. Такую возможность нельзя было упускать. Английский язык был самым главным критерием, и было немного офицеров, которые могли бы сравниться со мной в английском. Из 50 кандидатов должны были выбрать троих. Я знал, что у меня большие шансы попасть в их число. Позднее я узнал, что получил самую высокую оценку. После окончания трёхмесячных курсов английского языка меня направили в Военно-воздушную Базу «Гэри» в г. Сан Маркос (шт. Техас).

И вот наступило 1 июня 1956г. Я просто не мог поверить, что моя мечта осуществляется, и я лечу в США. Это был первый раз, когда я летел на самолете. Когда я устроился в салоне, я ущипнул себя за щеку, чтобы убедиться, что это не сон. Полет из Сеула в Америку казался мне очень долгим. Сначала я приземлился в международном аэропорту Сан-Франциско, где я впервые увидел поток машин на автостраде.

Будучи корейским солдатом, я привык видеть только зелёные военные машины; здесь я был поражен городским транспортом и всем вокруг. Днём мне представилась возможность посмотреть город Сан-Франциско. Я не мог поверить своим глазам: величественные небоскрёбы, цветные огни неоновых реклам, красивые женщины за рулём и автомат по продаже газированной воды, который мог считать и выдавать сдачу. Я думал, что попал в мир грёз. В первый же день общения с американцами меня поразила их прямота и честность. Это был 1956 год.

Следующим пунктом в моей поездке был город Остин (шт. Техас). Оттуда я должен был ехать дальше автобусом, которого я прождал на городской автостанции «Грейхоунд» 3 часа. Так я добирался до конечного пункта назначения - военно-воздушной базы «Гэри» в г. Сан Маркос (шт. Техас). Уже в автобусе, через десять минут после отправления, я вспомнил, что оставил свою сумку в зале ожидания автостанции. Уже было поздно ехать за ней в тот самый день, поэтому я решил дождаться следующего утра. Когда я приехал на станцию, моему удивлению не было предела. Моя сумка лежала на том самом месте, где я её оставил. Я просто не верил своим глазам.

Несколько дней спустя начались мои занятия, которые не вызывали у меня особых трудностей. В группе было 20 студентов - все американцы за исключением меня. Я снова был самого маленького роста и, к тому же, единственным офицером в классе. Курс, который нам преподавали, я уже проходил ранее в Корее, так что у меня была отличная возможность заниматься английским. Через неделю, в воскресенье утром, я поехал в Первую Методистскую Церковь в г. Сан Маркос. Чтобы привлечь к себе внимание я надел военную форму. Можно с уверенностью сказать, что на меня глазели как на редкое животное в зоопарке. Уже позднее я узнал, что многие из них никогда не видели живого азиата.

За несколько минут до начала церковной службы ко мне подошёл Пастор; он представился и попросил меня рассказать о себе. Во время службы, к моему удивлению, меня представили всем прихожанам, как будто я был V.I.P. «Сегодня нас посетил необычный гость. Лейтенант Джун Ри, офицер корейских вооруженных сил, который в течение шести месяцев будет приписан к военно-воздушной базе «Гэри». Лейтенант Джун Ри, выйдите, пожалуйста, вперёд». Я прошёл вперёд, и он сказал: «Давайте все поприветствуем его в Сан Маркосе». Меня так тепло встретили, что я стал ещё более решительно настроен вернуться в Америку как можно скорее.

Я чувствовал себя очень уютно в той совершенно незнакомой обстановке. Я думал, что мне не составит труда найти друга, который бы выступил моим поручителем, чтобы я смог вернуться в Америку и осуществить мою старую Мечту. Был только один путь вернуться в Америку - поступить в колледж. Я знал, что мне необходимо получить образование в Америке, если я собираюсь преподавать искусство таеквондо.

После окончания службы в церкви среди многих людей, которые подошли поговорить со мной, была молодая пара – священник Фрости Рич и его прекрасная жена Бетси. Они предложили мне посетить общество «Весли Фаундейшн» на территории Южнотехасского Государственного Педагогического Колледжа в г. Сан Маркос (шт. Техас). Фрости возглавлял это общество, и я приобрёл там много новых друзей.

С тех пор я стал регулярно посещать Церковь и общество «Весли Фаундейшн». Самой важной задачей, которую мне предстояло решить в течение следующих шести месяцев, было найти друга, который согласился бы выступить моим поручителем для моего возвращения в Америку. Я рассказал Фрости и многим другим своим друзьям о желании вернуться и продолжить обучение в колледже. Я также рассказал, что для этого мне нужно поручительство гражданина Америки. Выступать поручителем было ответственным делом, так как этот человек должен был отвечать за материальную состоятельность своего подопечного на период учёбы. Фрости и Бетси как могли, старались помочь мне, но судьба как будто отвернулась от меня. Оставалась неделя до моего возвращения домой.

На последнюю воскресную службу я пришёл расстроенный, думая о том, что моей мечте так и суждено остаться мечтой. Весь город знал, что я ищу поручителя, но казалось, никто не собирался мне помочь. Я стал думать, что американцы равнодушные люди, так как не знал о той ответственности, которую должен нести поручитель за своего подопечного-студента. Я думал, что любой американец мог бы оказать мне такую услугу. Так оно и вышло.

В середине службы Пастор обратился к собранию: «Кто из вас желает помочь нашему другу лейтенанту Джуну Ри продолжить обучение в Америке, пожалуйста, встаньте и выйдете вперёд». «Я готов помочь», к своему удивлению услышал я; это был пожилой джентльмен, некий господин Роберт Л. Бантинг, маклер по недвижимости. Мистер и миссис Бантинг подошли ко мне, взяли меня за руку и подвели к Пастору. Затем все спели церковный гимн, и Пастор прочитал молитву за моё скорейшее и безопасное возвращение в Америку. Позже мне стало известно, что Фрости и ещё несколько друзей знали о решении господина Бантинга спонсировать моё возвращение. Он знал о своих обязанностях и выполнил все требования, необходимые для поручителя.

Моя мечта опять воскресла. Я был представлен президенту Югозападного Колледжа, (шт. Техас), доктору Джону Флауерсу и его жене, которые позже стали моими названными родителями. После окончания церковной службы, мистер и миссис Бантинг пригласили меня и несколько близких друзей, включая Фрости и Бетси Рич, к себе в дом на обед. Я не мог поверить, что всё это происходит со мной. Это был самый счастливый день в моей жизни. Я был готов вернуться в Корею, чтобы выполнить свою воинскую обязанность и отслужить ещё один год в корейской армии, а затем вернуться в Америку и стать студентом колледжа. За девять месяцев я собрал все необходимые документы и уволился из корейских вооружённых сил.

22 ноября 1957 г. я вернулся в Сан Маркос (шт. Техас). Пока я ждал начала нового весеннего семестра Фрости пригласил меня посетить вместе с ним студенческую конференцию Методистского колледжа, которая проходила в г. Лоуренс (шт. Канзас). За четыре дня конференции на меня произвёл впечатление один приглашённый докладчик, китайский студент. Меня потрясло не содержание его доклада, а то, как свободно он изъяснялся на английском языке. С того момента первостепенной моей целью стало научиться разговаривать как он. Вскоре после возвращения с конференции я записался на курсы английского (3 февраля 1958 г.). Так начиналась моя жизнь в Америке.